30.03.2025

С 4-ой Неделей Великого поста, с днём памяти Иоанна Лествичника!

Святая Церковь, выделяет в нынешнее воскресенье, отдельно отца нашего великого подвижника и учителя Церкви – преподобного Иоанна Лествичника (умер в 602 или 609 г.). Церковь желает чтобы мы вспомнив этого преподобного отца, получили назидание от его жизни и трудов. Наш наставник прп. Иоанн, в подвигах поста, покаяния и совершенствования христианского достиг труднодостижимых высот. Всем известновв, что преподобный Иоанн не только сам достиг святости, но и оставил нам в назидание и научение книгу, говорящую о том, как нам нужно спасаться, называемая «Лествицей». Как у обыкновенной лестницы есть ступени, идут они снизу доверху, так и «Лествица» Иоанна имеет ступени нравственного совершенствования, на которые и разделил свою книгу преподобный автор. В этих отделах-ступенях рассказывается, как нужно совершать свое спасение, начиная с низших ступеней, и, восходя на более высокие, доходить до самых высших ступеней богоподобия и святости.

Книга эта, как плод личного духовного опыта одного из величайших подвижников, имеет громадную ценность для всех желающих жить по заветам Христовым. Нет более лучшего и правильного, как остановить свое внимание на несколько советов в духовной жизни, изложенных преподобным Иоанном в этой книге.

Из ее советов и наставлений мы оставим все, что касается высших ступеней христианского делания, и возьмем, так сказать, азбуку, начальные, младенческие шаги, с которых должен начать всякий, желающий идти вслед Христа.

Начинающим жить во Христе святый Иоанн советует взять в пример младенцев. Младенцы отличаются незлобием, питаются не всеми родами пищи, а исключительно жидкой пищей, так сказать, выполняют род диеты, а выражаясь языком Церкви – постятся. Кроме того, имеют чистое, не загрязненное греховными желаниями сердце. И для младенцев христианской жизни, для начинающих жить во Христе, хорошо, говорит преподобный, иметь тройное и трехстолпноеоснование: незлобие, пост и целомудрие. Все младенчествующие о Христе пусть начнут с сего, взяв в пример естественных младенцев.

Итак, вот с чего должно начинать христианское делание: нужно подвести под него это основание – незлобия, поста и целомудрия, и прежде всего и раньше всего – незлобия. Почему именно добродетель незлобия должна быть первой добродетелью вступающего в подлинно-христианскую жизнь? Почему мы раньше всего должны научиться незлобию? Злоба сердца есть главное и решительное препятствие к христианскому деланию. Зло, воцарившееся в сердце, препятствует всему духовному. Так, имея зло в сердце, нельзя молиться, так как молитва тогда становится ненужною, бесполезною, бессмысленною. «Если принесешь дар твой ко алтарю, – говорит Христос, – и тут вспомнишь, что брат твой имеет нечто на тебя, оставь твой дар пред алтарем и, шед, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф. 5: 23).

Зло, укрепившееся в сердце, не изгнанное оттуда, есть неодолимое препятствие к получению прощения грехов. «Если не отпускаете ближним согрешения их, то и Отец ваш Небесный не отпустит вам согрешений ваших», – говорит Христос (Мф. 6: 15). Да, вообще, злоба, гнездящаяся в сердце, есть самое большое препятствие Духу Святому вселиться в такое сердце. «Не имать Дух Мой пребывати в людехсих, зане суть плоть» (Быт. 6: 3). А без озарения Духом Святым, Который сообщает верующему и принявшему Самого Христа, – невозможно никакое христианское делание, по неложному слову Спасителя: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15: 5). «Если Дух Святый, – поучает нас преподобный Иоанн, – есть по действию Его на нас мир душевный, а гнев – есть смятение сердца, то ничто не полагает такой преграды пребывания в нас Духа Святаго, как раздражительность».

Видите, какое громадное препятствие для христианской жизни есть злобное сердце? И как необходимо нам научиться незлобию! Без этого предварительного условия, без этой науки нельзя и шага вступить вслед Христа.

Итак, научиться незлобию для нас, желающих идти за Христом не на словах, а на деле, необходимо как воздух! Как же нам приступить к делу? Преподобный Иоанн предлагает нам наиценнейшее практическое правило к изгнанию зла из сердца.

«Начало негневливости, – говорит он, – молчание уст при смятении сердца. Середина – молчание помыслов при кратком смятении души. А конец – незыблемая тишина при дыхании нечистых ветров».

Когда человека раздражат или оскорбят, в особенности сильно, – все у него приходит в смятение, весь он загорается пламенем гнева, злобы, мстительности. Желание отомстить, отплатить обидчику приобретает силу, которой почти невозможно противиться. Язык готов преподнести обидчику кучу ответных оскорблений, угроз, ругательств, ум придумывает тысячи самых жестоких казней, изощряется в изобретении множества способов мщения, сердце горит сложным огнем гнева, оскорбленного самолюбия, злобы, – словом, весь человек приходит в смятение, весь он охвачен бурным дыханием неудержимого гнева. Подобное состояние нехристианское – это не требует доказательств, а потому христианин должен бороться с таким состоянием. Бороться в направлении уничтожения этого состояния, в овладении незлобием, даже в таких исключительных условиях.

Первым шагом к этому, по мысли преподобного Иоанна Лествичника, должно быть «молчание уст при смятении сердца». Когда нас сильно оскорбили или мы раскрыли какое-либо предательство по отношению к себе, или узнали о гнусной клевете, позорящей нашу честь, и загораемся ответным гневом, мы прежде всего и исключительно должны обратить свое внимание на язык, заставив его молчать. Пусть ум ухищряется в придумывании способов мщения, пусть сердце возжигается пламенем гнева – предоставьте их самим себе, не обращайте внимания, а всю волю свою соберите на мысли об языке, заставьте, заставьте во что бы то ни стало молчать, не проронить не единого слова. Усилием воли принудьте его так сделать. На первый раз это может совсем не удаться, во второй, третий, десятый раз – это может удаться только отчасти. Но если мы будем настойчивы, то после более или менее продолжительных упражнений вполне овладеем этим искусством. И в конце концов молчание уст при смятении сердца сделается привычным для нас делом и будет нам удаваться с привычной легкостью. Ведь упражнения тела, например с гирями, не сразу и без труда даются. Атлет, легко подбрасывающий двухпудовую гирю, не без труда и не сразу достиг этого. Если в мирской обыденной жизни вовсе не из принципов христианских очень часто прибегают к искусству молчания, в особенности при разговорах, угрожающих перейти в крупную ссору, (и даже мирская мудрость придумала поговорку: «Слово – серебро, а молчание – золото»), ‒ то нам ли, христианам, имеющим высокую задачу бесконечно совершенствоваться, пренебречь этим спасительным искусством?! Итак, начнем учиться, и научимся – уметь молчать при смятении сердца.

Когда таким образом, через постоянное упорное упражнение, мы приучим свой язык молчать при всяком смятении души, перенесем свое внимание на ум и научимся «Молчанию помыслов при смятении души». Теперь уже к мыслям, к уму мы предъявим те же требования, какие раньше предъявляли к языку. Будем пытаться заставить ум – молчать, то есть не придумывать способов мщения, вообще не работать в направлении осуществления нами тех гневных чувств и стремлений, какие господствуют в данный момент в душе. Это значительно сложнее. Заставить язык молчать ‒ менее трудное дело, чем сковать узами воли – мысли!.. Мысль у человека работает непрерывно, каждый момент рождаясь и умирая. Полное отсутствие мысли в какой-нибудь определенный момент времени ‒ вещь немыслимая. Если святой Иоанн говорит о молчании мысли, то, конечно, имеет в виду определенные мысли – гневные, злобные, мстительные. Вот эти мысли мы должны выбрасывать из головы! Каким путем? Мы должны усилием воли направить ум по другому руслу, вызываемому такими мыслями, которые сначала разложат мысли гневные, а потом дадут уму другое, противоположное направление.

Какие же это мысли? Да, например, что гнев всегда несправедлив, что мы сами очень плохи, сами нередко даем повод к оскорблению нас, что все люди, не исключая и нас, со слабостями, несовершенствами, что Христов призыв к книжникам и к фарисеям – «Кто из вас без греха, брось в нее первый» камень (см. Ин. 8: 7) – и к нам обращен: что все люди имеют образ Божий, что все люди ‒ жалкие пленники диавола, и так далее, и так далее. Как некогда вышеприведенные слова Христа разогнали приведших ко Христу женщину, взятуюв прелюбодеянии, так подобные мысли изгонят из нашего ума мысли злобные, мстительные. Ум утихнет, в нем воцарится молчание, безмолвие мстительных мыслей. И это упражнение на второй ступени негневливости дается не сразу! Не сразу мысли будут послушными, не сразу в них будет безмолвие, но раз это не остановило нас в борьбе с языком, не должно останавливать нас и здесь. Результатом долгого и упорного упражнения явится полное молчание мыслей при кратком смятении души.

Этими двумя упражнениями мы приготовим почву для владения третьей ступенью в обладании незлобием, которую преподобный Иоанн называет «Незыблемой тишиной», которая является следствием работы над сердцем. Когда мы укрощали язык и обуздывали мысли, мы уже много сделали для незыблемой тишины сердца и при двух ранее добытых результатах работы, когда они уже достигнуты, третья ступень ‒ работы над сердцем ‒ уже легкая работа! Когда мы укрощали язык и завоевывали молчание уст, то это влияло на сердце, оно менее горело местью. Когда мы вызывали мысли противоположные мстительным, то они, эти последние мысли, как водой заливали гневный огонь сердца. Нам уж теперь немного требуется усилий, и незыблемая тишина сердца станет нашим достоянием.

Так преподобный Иоанн Лествичник учит нас достигать незлобия.

 Нам ясно и определенно сказано, что если не уничтожим зла в нашем сердце и не овладеем незлобием, то тщетны будут наши молитвы, напрасна будет наша надежда на прощение грехов и на озарение душ наших благодатию Святаго Духа! А как мы достигнем незлобия, если не будем упорно работать над изгнанием из нашего сердца злобы?! А самое страшное, наше высокое звание христиан будет нам в осуждение! Итак, для нас совершенно необходимо – овладеть незлобием. Последуем же советам преподобного Иоанна и начнем работу над изгнанием злобы из нашей души!

- А еще, в сегодняшний день, воспоминается угодник Божий Алексий. Он также отличается особым названием - человека Божия. Конечно все праведники суть человеки Божии; подобно как грешники - человеки не Божии, а сыны, как называет их Сам Спаситель, диавола; но святой Алексий именуется человеком Божиим в особенном некотором значении: как бы это название принадлежало ему преимущественно перед всеми другими.

Вспомним от кого наречен святой Алексий этим высоким именем? Подобно тому, как святой Иоанн еще при жизни его наречен был слушателями его слова - Златоустом за сладость бесед своих. Но Алексий наречен так не от человек и человеком, а свыше, от Самого Бога. Так в то время, когда праведник приближался к исходу из этой жизни, недоведомый глас в церкви, во время богослужения, возгласил: грядите зреть человека Божия!

Поскольку же на небе нет имен праздных или преувеличенных и что нарекается с неба, то нарекается по строгому соответствию названия с тем, что называется, то в имени человека Божия, данном таким образом святому Алексию, содержится, и величайшая похвала для него, и обильное назидание для нас.

Итак, вникнем в жизнь человека Божия и посмотрим, чем заслужил он наименование столь великое и поучительное.

Обозревая жизнь святого угодника, тотчас видишь, что она вся исполнена пламенной любви к Богу, соединенной с самоотвержением самым высоким и всецелым. Нет почти ни одной возможной для человека жертвы, которой бы он ни принес в дар Богу. Алексий был единственным наследником великих и разнообразных стяжаний своих родителей: и, отвергнув все эти богатства, сделался на всю жизнь нищим Христа ради. Алексию, по самому происхождению его от славного и высокого рода, предлежал путь честей и отличий, благоволение монарха и близость ко двору его; он, презрев всякую славу и честь, смирил себя, подобно Спасителю, до рабского зрака. Алексий цвел красотою и избытком сил телесных, но в самой юности еще изнурил постом и трудами плоть свою до того, что сами родители не могли узнать его и до самой кончины содержали его в доме своем как чуждого странника. С ним сочетана была браком благороднейшая и лучшая из невест римских: и дева до брака осталась девою до конца своей жизни, не зрев супруга своего на ложе брачном, ибо тот был уязвлен другою, высшею любовью. Алексий в самую ночь брачную сокрылся навсегда из-под крова родительского. Казалось, окончен весь ряд жертв - все отдано Богу, и отдаленная пустыня, в которую уклонился юный подвижник, сохранит навсегда в себе эту ветвь райскую. Нет, она только возрастит и укрепит ее для новых плодов, то есть для новых жертв и подвигов.

Но что же можно сделать более? Разве претерпеть мученическую смерть за Христа? Но время гонений за веру уже прошло: венца мученического уже нет. Нет рукотворного, кровавого, но есть нерукотворный, бескровный - и он должен украсить главу подвижника. Каким образом?

Вот пустыня, ограждавшая Алексия от всего мира, начинает терять безмолвие от славы его подвигов: он видит вокруг себя непрестанно людей, ищущих его молитв и благословения; видит и спешит бежать от похвал и чести, его преследующих, в другое отдаленное место, где бы никто не знал его, кроме Бога и Ангела Хранителя. И что же? Море, которому он для этого вверяет себя, внезапно воздымается бурею, и, по так устроившему Промыслу, выносит корабль его перед воротами града отеческого!.

Другой, не так способным проникать во глубину путей Божиих, увидел бы в этом простой случай и снова начал бы искать удаления от того места, где сосредоточены все искушения для сердца. Но для человека Божия нет случая: он познает в этом событии волю Божию о себе, и что же предпринимает? Искомую пустыню умышляет найти для себя в самом доме отеческом: является перед ним в виде странника, испрашивает себе у родителей, во имя давно потерянного сына их, малого угла в доме и, самозаключенный, проводит в нем 17 лет в подвигах поста и молитвы! Собственные слуги его, по наущению духа злобы, обливают его иногда нечистотами: он терпит! Ежедневно видит мать и отца, скорбящих о потере сына, - и терпит! Слышит вопли супруги, оплакивающей свое вдовство безвременное, - и терпит! Когда все беседуют о нем, он за всех беседует с Единым Богом. Судите, чего стоили для сердца человеческого эти 17 лет, проведенных таким образом! И вот тот бескровный венец мученический, которым суждено было свыше украситься человеку Божию!..

Смотря на житие этого угодника Божия Алексия, перестанем же, ссылаться на невозможность с нашею бренною плотью побеждать приверженность к вещам земным. Нам как бы в некоторый укор, вот с этой самою плотью оставлены ради Христа все блага мира, прерваны все узы плоти, побеждена природа со всеми ее не только нечистыми, но и самыми невинными требованиями!

Конечно же, этот пример – исключительный, не может быть для подражания всем и каждому? Нет, это было бы не по духу самого Евангелия. Не все могут быть Авраамами, чтобы принести в жертву Исаака; не все - Алексиями, чтоб из-под венца брачного устремиться прямо за венцом мученическим. Кто может вместить, да вместит (Мф. 19,12). Но, не имея способности подражать некоторым подвигам святых человеков Божиих во всей их полноте и, можно сказать, беспредельности, мы должны приближаться к ним - насколько для нас возможно - в их любви к Богу и презрении благ мирских. Хотим ли мы в настоящем случае видеть, в чем можно и нам подражать человеку Божию? К примеру: тебя Бог благословил богатством - пользуйся им, но не употребляй во зло, свое и других; сделай блага земные средствами к приобретению благ небесных, то есть сделайся благодетелем неимущих и нуждающихся. Тогда и при богатстве или, лучше сказать, за само богатство твое ты будешь человеком Божиим: так как все облагодетельствованные тобою будут прославлять, ради тебя, Отца, Иже на небесех.

Перед тобою открыт путь достоинств и почестей: иди по нему, но иди прямою и чистою стезею, не употребляя никаких недостойных средств к твоему возвышению, не жертвуя для этого совестью; и чем более будешь возвышаться над собратиями твоими, тем более смиряйся в духе твоем, пользуясь высотою своею для покрова и поддержания слабых и угнетенных. Как облеченный доверием власти предержащей, говори истину, которую другой не в состоянии сказать; стой за правду и тогда, когда все ее оставляют, являй всегда и везде собою пример бескорыстия и самоотвержения для блага общественного, с терпением переноси клевету и зависть. Тогда ты, и при высоте твоей и достоинствах или, лучше сказать, за эту самую высоту и достоинства, честно достигнутые, праведно поддерживаемые, на добро обращаемые, будешь человеком Божиим: тогда все будут, ради тебя, прославлять имя Божие.

Ты вступил в брак, обязался узами супружества: вкушай чистые радости семейной жизни, но не забывай, что ты в союзе не с одною твоею супругою, что ты в крещении сочетался Христу и что душа твоя уневещена Ему, как жениху, и тебя ожидает брачная вечеря в Царствии Его. Помня это, веди себя как прилично тому, который должен быть некогда един дух с Господом. Если чада твои рожденныебудут воспитаны в страхе Божием, если сохранены от пороков и разврата, если дом твой есть подобие Церкви - все в нем боится Бога, делает правду, наблюдает мир и чистоту, то ты и в супружестве, и за супружество - человек Божий! Аминь.

Каждое из воскресений Великого поста посвящено либо событию, либо лицу. И сегодняшнее воскресение посвящено памяти преподобного Иоанна Лествичника... 

Немного подробностей сохранилось о житии достопоклонного угодника Божия. Лишь самые краткие сведения могу сообщить, да и то о внешних, весьма немногочисленных обстоятельствах его жизни, а о его внутреннем духовном делании свидетельствует лишь его книга и то глубокое уважение, которое с древних лет воздавалось ему всегда всей Христовой Церковью. 

Не известно достоверно, где родился преподобный отец. Некоторые называют его сирийцем и думают, что он был сын святых Ксенофонта и Марии. 

Известно лишь, что в детстве он получил хорошее образование, которое давало ему возможность получить хорошее место и жить, как говорится, с полным удобством в миру, но в душе некоторых, особенно чистых сердцем людей, в ранних годах и в юности лежит невыразимое желание быть ближе к Богу; их не прельщает ни богатство, ни слава, ничто земное, им противны все грубые наслаждения тела, они жаждут одного – молитвенного подвига, единения с Богом в чтении священных книг, в беседе с опытными в духовной жизни старцами, в молитве. В богослужении они находят себе отраду и утешение, их не страшит борьба со злом, как добрый воин, они мужественно вступают в брань с врагом нашего спасения и при помощи Божией являются его победителями. В эпохи особенно сильного религиозного возбуждения было много таких людей, но и во все времена они были, они есть и теперь и, несмотря на почти всеобщую безнравственность, на проповедь безобразия, разврата, поклонения злу, гордости, тем не менее приходилось и приходится немало встречать необыкновенно чистых духом людей, которые проходят тернистой стезей мира незапятнанными и не загрязненными, разливая вокруг себя Свет Христовой радости, веры, любви и надежды; таков был и преподобный Иоанн. В 16-летнем возрасте он удалился на Синай, где в это время было много опытных в духовной жизни иноков. Здесь он отдал себя в духовное руководство некоему старцу Мартирию; но знаете ли вы, что такое старец в монастыре? Старец в монастыре есть как бы духовный воспитатель вверенных его духовному попечению иноков; он может быть и не облечен какой-нибудь иерархическою властью, тем не менее он пользуется великим уважением со стороны своей братии за свою высокую духовную жизнь. Каждый поступающий послушник всецело вручается духовному руководству подобного старца, он ухаживает за ним, как садовник за молодым деревцем, прививая к нему добрые ветви и отсекая худое. 

Ученик ничего не делает без совета старца. Каждый вечер ученик приходит к старцу и открывает ему в подробностях все, что он передумал, перечувствовал, сделал, не скрывая от него ни малейшего греховного помысла, и старец дает ему советы и руководства на следующий день. Это не есть исповедь в смысле таинства, а называется на монастырском языке откровением помыслов. Это основано на известном психическом законе, когда душа полна горем или радостью, ей надобно излиться перед преданным другом или перед уважаемым лицом и просить у него духовной помощи. Подобно тому, как в телесной болезни больному необходимо объяснить во всех подробностях свою болезнь, и в этом самом уже он находит некоторое облегчение ее. 

Такими старцами были Серафим Саровский, Оптинский Амвросий и т.д. К таким старцам обращаются не только монахи, но и светские люди, следствием подобного рода откровений является очищение души и сердца. 

Три года провел преподобный Иоанн под духовным руководством своего старца и затем, еще юным, на двадцатом году своей жизни, был пострижен в монахи. По смерти своего старца Иоанн удалился в пустыню и вел там пустынную жизнь; от его пустынной келлии до монастыря было семь верст, каждые субботу и воскресенье он приходил в монастырь и здесь причащался Святых Тайн. 

Преподобный Иоанн был по преимуществу проповедником и исполнителем духовной внутренней деятельности. 

Нравственное совершенство личности – вот, в чем видел он цель христианской жизни, поэтому в отношении телесных подвигов он держался, если так можно выразиться, золотой середины, лишь постольку постясь и исполняя телесные подвиги, поскольку это необходимо для побеждения в себе чувственности, похотений плоти. Он сам говорит о себе: я не постился, не бодрствовал ночью, не лежал на сырой земле, но я смирился, и Господь меня спас. Этим он не хочет сказать, что он вовсе не постился и не бодрствовал, но он желает сказать, что главное дело христианина – это побеждение своего самолюбия, своей гордости и в приобретении добродетели смирения, а смирение приобретается молитвой, постоянной борьбой со своими страстями, внимательным изучением самого себя и постоянным чтением Священного Писания; чем глубже вчитывается человек в те правила, какие заповедуются нам Господом для совершенства, тем несовершеннее считает себя в своих глазах, а с другой стороны – в постоянном общении с людьми обнаруживая в себе вспышки то самолюбия, то ярости, то жестокости, то страстности, еще больше убеждается в своем несовершенстве; а когда наконец, удалившись в полное уединение, где, по-видимому, его ничто не беспокоит, человек видит, что все эти страсти нисколько его не оставили, но по временам бушуют всевозможные помыслы ярости, блуда, гордости, тщеславия, человек еще более убеждается, насколько он слаб и ничтожен без помощи Божией, и утверждается еще больше в чувстве смирения и еще пламеннее молится Господу Богу о даровании ему совершенства. 

Слава о великом и мудром подвижнике Иоанне распространяется между ближними, и, как это всегда бывает, люди, ищущие спасения, скорбные духом, несчастные, обуреваемые самомнением, стали стекаться к нему со всех сторон. Он не только входил в духовные нужды приходивших к нему людей, но не отказывал им в молитвенной помощи и в нуждах жизни.

Так, например, когда засуха угрожала Палестине и Аравии, он по просьбе окрестных жителей молитвой своей низвел обильный дождь на жаждущую землю. Но особенно много, конечно, являлось к нему монахов. 

Одного из них, по имени Моисей, он взял к себе в ученики и полюбил всем своим сердцем. О степени его заботливости об ученике не только в присутствие его, но и в отсутствие и о его духовной прозорливости рассказывается следующее. Однажды Моисей был на работе вдали от келлии, а Иоанн в это время пламенно молился Господу Богу, не только о себе, – о всех своих духовных детях, и, несомненно, больше, чем о ком-либо другом, молился о вверенном ему ученике. После молитвы он слегка задремал и в тонком сне он слышит, что какой-то голос говорит: «Ты спишь, а ученик твой находится в опасности». Тотчас пробудившись, Иоанн стал на молитву и усердно стал молиться о нем, так как не знал, где найти его. Под вечер Моисей возвратился, и Иоанн спросил его: не случилось ли с ним чего-либо необыкновенного? Тот ему отвечал: «Я едва не был задавлен падением большого камня. Утомившись от тяжелой работы и солнечного зноя, я лег отдохнуть в тени нависшей скалы. Едва лишь я успел немного забыться, как вдруг меня разбудил твой голос, настойчиво зовущий к себе. Лишь только я успел встать, как огромный камень упал с шумом около меня, еще одна секунда – и я был бы задавлен». Со слезами благодарности помолился теперь Иоанн Господу Богу за то, что Он возвестил ему об опасности, угрожавшей его возлюбленному ученику. 

Через сорок лет, проведенных в пустыне, Иоанн по просьбе братии был избран игуменом обители и четыре года усердно управлял вверенной ему братией. Он заботился о них, как отец о своих детях, руководил их первыми шагами при вступлении их в обитель и с помощью своих мудрых советов делал их мужами совершенными, а чтобы и на последующее время не оставить их без руководства, он написал им руководство к духовной жизни под именем Лествицы, ведущей к Небу... 

Через несколько лет он снова удалился в свою любимую пустыню, а вместо себя поставил своего брата Георгия, который ничего не предпринимал, не посоветовавшись заранее со своим старшим братом и аввой. 

Наступило время праведной кончины преподобного, и брат его игумен Георгий сильно скорбел и плакал о своем духовном руководителе и брате: «Трудно мне будет без тебя управлять братией, тяжко не слышать твоих советов и мудрых руководств». Иоанн утешал его: «Не скорби и не плачь, возлюбленный брат мой, верь мне, что, если я обрету дерзновение у Господа, ты и года не проживешь после меня». После этого старец мирно отошел ко Господу, а через 10 месяцев скончался и его брат. 

Много глубоких мыслей и чувств заключает в себе его книга, вот, например, в коротких словах его учение о молитве. Предварительно он выясняет самое понятие о молитве. В существе своем молитва, говорит он, есть соединение человека с Богом. Велико действие молитвы: молитвой мы примиряемся с Богом, молитва рождает слезы, очищающие наши грехи, молитва есть как бы надежный мост для прохождения искушений, обуревающих душу, молитва роднит нас с Ангелами, ибо она – постоянное дело бестелесных существ, молитва для молящегося есть как бы суд Божий прежде Страшного судилища. Далее он говорит о самих молящихся. По разным поводам воссылаются молитвы: одни молятся не столько за себя, сколько за других, прося для них помощи, другие беседуют с Богом, как с другом своим и Владыкой, третьи молятся об избавлении от страстей, иные – о прощении грехов. 

Не мудрствуй, дальше советует блаженный Иоанн, в молитве! Не старайся в красноречивых словах выражать свои просьбы, припоминай всегда, что одно слово мытаря умилостивило Бога, одна краткая молитва спасла разбойника. Отсюда видно, что мы можем молиться и своими словами, стараясь только при этом, чтобы не быть многословными. 

Различные есть степени молитвы. 

Начало молитвы в том состоит, чтобы отогнать от себя всякие посторонние мысли, мешающие углубиться в молитву; постепенно наша мысль углубляется в том, что мы читаем и о чем рассуждаем перед Богом. Это вторая степень молитвы. Совершенство же молитвы заключается в том, чтобы всей душой вознестись к Богу. В эту минуту мы великую сладость чувствуем в сердце, ибо в это время Ангел хранитель с нами молится вместе. 

Да сподобит нас Господь Бог подобной святой молитвы! 

Как нам научиться молиться? А видали ли вы, как учат маленьких детей ходить? Ребенок пройдет несколько шагов без посторонней помощи – и упадет, его поднимут, поставят и он опять пробежит несколько шагов – и снова упадет, его опять поставят и т.д. 

Точно так же и наша мысль! Трудно ей пребывать на высоте молитвенного подвига, она часто падает с высоты небесной на землю, в тину житейских будничных мыслей, поднимай ее тогда, возбуждай снова к молитве до тех пор, пока не придет к тебе Тот, Который может положить предел непостоянству твоей мысли: «невозможно духа никакими узами связать, но где присутствует Творец духов, там все Ему повинуются». 

Не скорби долго, не получая ответа на твою молитву, знай, что ты уже многое получил. Ибо что может быть радостнее и драгоценнее для человека, как пребывать в общении с Богом. 

Можно ли молиться за других, не имея еще дара молитвы? Можно, отвечает преподобный Иоанн, ибо часто спасает вера того, кто просит молитв, а ты, молясь о других и будучи услышан Богом, не возносись, знай, что вера их содействовала тебе и помогала. Можно ли узнать о действиях своей молитвы? 

Можно. При всякой молитве есть как бы некий знак того, что она услышана Богом, он заключается в успокоении нашего сердца и в разрешении нашего сомнения. Велики действия молитвы в тех людях, которые умеют молиться.  

Одни из них, восставши от молитвы, чувствуют себя как бы очищенными от грехов, другие после молитвы чувствуют великую и светлую небесную радость. 

Преподобне отче Иоанне, моли Бога о всех нас!

Аминь. 

Тропарь преподобному Иоанну Лествичнику, игумену Синайскому, глас 1

Пусты́нный жи́тель и в телеси́ А́нгел/ и чудотво́рец яви́лся еси́, богоно́се о́тче наш Иоа́нне,/ посто́м, бде́нием, моли́твою Небе́сная дарова́ния прии́м,/ исцеля́еши неду́жныя и ду́ши ве́рою притека́ющих ти./ Сла́ва Да́вшему ти кре́пость,/ сла́ва Венча́вшему тя,// сла́ва Де́йствующему тобо́ю всем исцеле́ния.

Перевод: Житель пустыни – ты и Ангел во плоти, и чудотворцем стал, Богоносный отец наш, Иоанн. Постом, бдением, молитвой приняв Небесные дарования, исцеляешь больных и души приходящих к тебе с верой. Слава Давшему тебе силу, слава Венчавшему тебя, слава Подающему через тебя всем исцеление. 

Кондак преподобному Иоанну Лествичнику, игумену Синайскому, глас 4

На высоте́ Госпо́дь воздержа́ния и́стинна тя положи́,/ я́коже звезду́ неле́стную, световодя́щую концы́,// наста́вниче Иоа́нне, о́тче наш.

Перевод: На высоте воздержания Господь поставил тебя, наставник и отец наш Иоанн, как истинную неподвижную звезду, к свету ведущую концы земли.